Поиск

Попробую выложить сюда один из своих фанфиков по любимому Fallout смешанному со вселенной Безумного Макса. Суровый, хардкорный, с духом настоящей пустоши и атмосферой безнадеги. Надеюсь, вам понравится Осторожно! Нецензурная лексика, контент не для детей! приятного чтения, друзья! Описание: Действия происходят между первой и второй частью трилогии Безумного Макса. Макс и его верный друг - псина скитаются по пустошам в поисках уцелевших ресурсов. Герой до сих пор страдает от тяжб и лишений судьбы, его терзают призраки прошлого, он так и не смирился с происходящим. Кроме того, на каждом углу его поджидают опасности, а это и рейдеры, воссоздающие собственную уродливую цивилизацию из руин старого мира, и различные мутировавшие твари, постепенно заселяющие выжженную огнем планету... Сквозь бесконечные радиоактивные осадки мир медленно идет к "возрождению". Часть 1: Погоня *** Перехватчик шумно несся по захороненному под слоем песка и пыли, некогда пригодному для постоянной скоростной езды, шоссе. Мощный восьмицилиндровый двигатель слегка дымился, достаточно сильно нагревшись от продолжительной гонки и палящего солнца. Топливо было на исходе, поэтому пришлось существенно сбавить скорость, чтобы дотянуть до ближайшей свалки, иначе можно просто встать посреди выжженной пустыни. Суровый водитель глянул в потрескавшееся зеркало заднего вида, оценил количество преследовавших его бандитов и недовольно хмыкнул. «Трое долбанных говнюков. — буркнул герой себе под нос, — Похоже, настало время от них избавиться». — Псина, брысь! — грозно приказал бывший патрульный. Пятнистый пес смешанной породы заскулил и заерзал на соседнем сиденье, стоило ему поднять задницу, как Макс потянулся за двуствольным обрезом, на котором до сих пор сидела собака. Один из байкеров зашел слева, его напарник, вооруженный коротким копьем, поднял руки и стал яростно вопить. Идиот. Сам же гонщик, нагло уставившись на героя, норовил добавить еще скорости, чтобы максимально сблизиться с перехватчиком. Бензина эти парни не жалели… Какой у них план? Взять на абордаж, что весьма рискованно и глупо, или обогнать и сбросить шипы? Здесь, на дорожной полосе, от рейдеров можно было ждать чего угодно, даже самых безумных действий. — Тупые придурки, — сквозь зубы процедил Макс и принялся целиться в водителя мотобайка. Всего одно мгновение, и еще одним уродом на пустоши станет меньше. Убивать уже приходилось, кровь пролита. Теперь рука не дрогнет… Проклятье! Что-то громко врезалось сзади и перехватчик как следует тряхнуло, воин дороги едва ли не потерял управление. Автомобиль с трудом удержался на краю трассы, виляя в разные стороны, но спустя пару мгновений выровнялся по центру колеи. Преследователь пошел на повторный таран, но на этот раз Макс вовремя поддал газу и существенно смягчил задний удар, машину лишь слегка повело. Верзила на мотоцикле завопил пуще прежнего, он распахнул кожаную жилетку и принялся тыкать пальцем в Макса, а после — провел большим пальцем по шее, демонстрируя, что скоро он оторвет водиле голову. В ответ Рокатански резко дернул руль в сторону и сшиб навязчивых байкеров в тот самый момент, когда мотоцикл практически обогнал автомобиль героя, а громила собирался метнуть в него свое примитивное копье. Придурки тотчас с грохотом врезались в ближайший камень и остались далеко позади. Макс улыбнулся, а пес радостно залаял, но не успели они расслабиться, как позади раздался выстрел, а мгновением позже — хлопок, после которого машину стало заносить пуще прежнего. «Ублюдок подстрелил колесо!», — смекнул герой. Он высунулся в окно, чтобы дать ответку, оценил обстановку, прицелился… Громкий «Бух!», и торчащий наружу движок разнесло в щепки, пламя вырывалось наружу и машину, собранную из различного мусора и обломков других автомобилей, вынесло в кювет. Отличное попадание! Остался всего один надоедливый мудак на рейдерском багги, укрепленном листами ржавого железа. Из развалюхи высунулся снайпер, Макс моментально спрятался в кабину и вытворил неуклюжий финт, чтобы избежать очередного попадания по драгоценному «Перехватчику». Трюк удался, стрелок засадил пулю куда-то в песок и со злобы неряшливо сплюнул. Он поправил мотоциклетные очки, передернул затвор и приказал молодому пареньку, что держал руль, выровняться по центру и сблизить дистанцию. Однако, Макс разгадал их план и намеренно сбавил скорость, а потом и вовсе ушел в сторону и выжал тормоз, оказавшись немного позади трещавшего по швам багги. Снайпер даже не успел как следует прицелиться и теперь, недовольно ругаясь, высовывался в оконный проем, чтобы занять позицию на крыше и поразить свою цель. Но воин дороги надменно усмехнулся, заметив обнаженный бак с горючим, показал головорезу средний палец и выстрелил в ржавый баллон. Багги подлетел на месте, а огненная вспышка вихрем пронеслась по машине героя, окутав ее черным дымом. Кустарный автомобиль рейдеров стал разваливаться прямо на ходу и Макс выдавил газу, чтобы окончательно разделаться с назойливыми ренегатами. Перехватчик превратил горящий багги в кучу металлолома, однако в этот момент на панели приборов гадко запищал индикатор горючего. Видимо, топливо окончательно закончилось. С трудом дотянув до ближайшей свалки, кои были на каждом шагу — то маленькие, то большие, герой остановил свою машину. Гора металла и ржавчины заградила собой свет солнца. То, что надо, просто целые залежи хлама, высотой в несколько десятков футов! Там наверняка найдется место лагерю каких-нибудь уродов, у которых можно будет забрать драгоценный бензин. Он тряхнул кулаком по бардачку, оттуда посыпались различные принадлежности. Собака заскулила и закрутилась на месте, а затем ловко взяла в зубы красную гильзу с латунным ободком и бросила на колени хозяину. — Сколько тебя учить, глупая бестолочь, — вздохнул Макс. Он взял в руки мятую пластмассовую гильзу и поднес к носу собаки. — Это — пустышка, видишь, понимаешь? Собака отвернула голову и опустила морду, издав очередной грустный скулеж после того, как ей пихнули гильзу прямо в нос. Не так уж и легко отличить годный патрон от негодного. Водитель выдернул из вывалившегося мусора качественный самоснаряженный патрон и оценивающе посмотрел на него, покручивая грязными пальцами, вылезшими из оборванных перчаток. — Да, это то, что нужно, — Макс раскрыл старый потертый обрез двустволки, поочередно вынул оттуда дымящиеся гильзы, глубоко вдыхая аромат сгоревшей селитры, бросил их в кучку с мусором и вставил новый патрон. С громким щелчком оружие было приведено в боевую готовность. Взгляд героя пал на вывалившуюся из бардачка фотографию жены с сыном. Она потускнела, покрылась слоем пыли вперемешку с сажей, но лица на ней были так счастливы. В голове воцарилась печаль, на глазах застыли слезы. Уже три года прошло со времен той страшной трагедии, а в глубине души казалось, что это случилось еще вчера. Интересно, как они там, среди бесконечной тьмы? Как скоро смерть призовет и одинокого странника? А что случилось с Сан-Сити после того, как Макс уехал из города, пал ли дворец правосудия? А Гус? Смог ли он хотя бы прийти в сознание? Черт! Да пал, конечно, этот гребанный институт власти, весь страх перед ним уже тогда держался на одном только офицере — Максе Рокатански, а у Гуса обгорело девяносто процентов кожи. Он умер! Это же и так понятно… Все было разрушено и уничтожено — всё сметено! Разве не видно? Кругом одни свалки, безжизненные, обезображенные токсинами и радиацией пустоши. Флора вымирает, фауна — мутирует. А что с людьми? В большинстве своем, они превратились в больных уродов, покрытых гнойными волдырями. Что будет дальше? Наверное, ничего. Это наш конец, конец нефтяной эры и закат эры человечества… Псина с сожалением и пониманием в глазах пялилась на своего хозяина. Макс словил на себе ее взгляд, хмыкнул, протер рукавом кожаной куртки бесцеремонно стекающие слезы, прокашлялся и буркнул: «Что уставился?». Песик скулил, вилял носом, то опуская, то поднимая голову, а затем пошоркал по ноге хозяина лапой и принялся копать потрескавшуюся землю. — Ты прав, сейчас не время для соплей, — согласился герой. Он заткнул оружие за пояс, проверил какие-то инструменты, спрятал в кармане самодельный стилет и нацепил патронташ со свисающей в районе бедра компактной кожаной сумочкой. Сдержанно прохрипев и размяв свое больное перебинтованное колено Макс буркнул: — Пошли, поищем жратвы и бензина. *** Спасибо, что дочитали главу до конца. Товарищи, мне было бы интересно услышать ваше мнение, прежде чем продолжить. К критике отношусь адекватно, так что, можно писать что угодно

Вечером в старом театре на улице Петра Великого, снова будет спектакль. Кто знает, чем порадует сцена — безумством короля Лира или неистовством Макбета, храбростью Сида или верностью Андромахи, скупостью дона Журдена или падением Федры?.. Этого не расскажут афиши. Все зависит от Андрея Викторовича — сторожа, костюмера, реквизитора и единственного актера старого театра. Жизнь Андрея Викторовича каждый день течет одинаково. С утра в театре нет постановок, и все, кроме актеров, могут отдыхать. Актеры должны репетировать, чтобы вечером показать публике все мастерство своей игры. Но старенький сторож помнит все роли наизусть, и репетиции ему не нужны. Он может посвящать утро прогулкам — при его немалом возрасте это полезно. Андрей Викторович покидает свою каморку в театре и часами гуляет по городу. Он проходит вниз по безмолвной улице, вздыхая о том, что город — страшно шумное место. — То ли дело в деревне! — неизменно восклицает он, останавливаясь всегда возле потрескавшегося и покрытого плесенью памятника героям-подпольщикам. — Нет тебе машин, а то вечно везде гоняют, шум сплошной! А воздух, воздух-то какой! Он качает головой и идет дальше мимо замерших у тротуаров ржавых автомобилей. Редко, когда заканчиваются какие-то продукты, Андрей Викторович заходит в магазины. Он никогда не лезет вне очереди, а смирно стоит и десять, и двадцать минут, осматривает пыльные витрины. — Мальчик! У тебя глаз молодой, лучше видит… Сколько печеньице стоит тихорецкое? — спрашивает Андрей Викторович у маленького скелета, свернувшегося возле прилавка калачиком. — Сколько? Пятьдесят? Ну, вот скажи пожалуйста, что за цены! — он всплескивает руками и печально качает головой, отводя глаза от коробки с черным окаменевшим печеньем. Когда подходит его очередь, Андрей Викторович вежливо и очень тихо просит: — Девушка, колбаски мне "Московской" палочку… Нет? Ладно, тогда "Конской". И ее нет? Ну, что ты будешь делать! — Андрей Викторович снова сокрушенно качает головой и тихонько просит банку тушенки. Он сам берет ее с прилавка, не дождавшись, пока кто-то ее ему подаст. Деньги Андрей Викторович всегда отдает честно — зачем ему обманывать ни в чем не повинных людей? Довольный своей покупкой, он выходит из магазина и идет в обратную сторону. По пути он с интересом осматривает уже давно знакомые обвалившиеся вывески, разбитые окна и разрушенные дома. Хоть он и пожилой человек, а новое строительство ему очень нравится. Его радуют яркие краски и красивые вывески, пусть от них и остались только жалкие пыльные обломки и труха. — Разойдись, малышня! — бодро приказывает он несуществующим резвящимся ребятишкам, восторженно рассматривая переломившуюся пополам и уткнувшуюся верхушкой в землю антенну сотовой связи. — Эх, ну и высотища! Как только ее туда подняли? Молодцы! Иногда Андрей Викторович позволяет себе отдохнуть на скамеечке в парке. Вокруг немыми часовыми замерли ржавеющие аттракционы и огромное колесо обозрения, в кабинках которого, в вышине, еще сидят последние его пассажиры, глядящие в небо пустыми черными провалами глазниц. Андрей Викторович блаженно потягивается на скамеечке, поглядывая на своего безмолвного худощавого соседа. Театральному сторожу нравится сидеть здесь, в тени голых веток каштанов, наслаждаясь одному ему слышным шумом несуществующих листьев. — Хорошо как, — произносит Андрей Викторович блаженно и как-то печально, искоса глядя на соседа, словно приглашая его поддержать беседу. Но тот по-прежнему невежливо молчит, задорно скалясь чему-то своему. Долго Андрей Викторович рассиживаться не привык. Он спрашивает у соседа: — Молодой человек, который час? Полвторого? Ой-ей-ей! Поздно-то уже как! Спасибо большое, молодой человек! Приходите к нам в театр! Я там работаю, да, — в дребезжащем голосе Андрея Викторовича проскальзывает нотка гордости. — Главную роль сегодня буду исполнять, между прочим! Да. Без дальнейших разговоров Андрей Викторович покидает своего молчаливого улыбчивого соседа и по рыжему песочку парковой дорожки направляется обратно в театр. Вечером в старом театре на улице Петра Великого спектакль начнется, как всегда, по расписанию. Андрей Викторович уже развесил афиши на воротах внутреннего дворика театра. Сегодня, как сообщают черные неровные буквы, выведенные на куске какой-то ткани, будет "Гамлет, принц датский". Андрей Викторович стоит у входа и проверяет билеты. Он очень волнуется, ведь Гамлет — это роль-мечта для любого актера, и ее нужно не сыграть — в ней нужно прожить.Больше посетителей нет. Их и не было, но пожилой сторож все равно подгоняет одному ему видимую толпу зрителей: — Дамы и господа! Спектакль начнется уже через несколько минут! Вы слышали звонок? Он спешит по коридору за сцену. Спешит аккуратно, чтобы не затушить свечу, ведь даже ему, знающему театр как свои пять пальцев, сложно пробираться в его кромешной тьме. За сценой Андрей Викторович ободряюще произносит: — Ну что, ребята, пора? — и выходит на скрипящие доски сцены. При свете расставленных вдоль нее свечей Гамлет встречается с призраком своего отца и вслух размышляет. Зрители внимательно слушают и наблюдают за происходящим перед ними. Они так увлечены действием, что даже не дышат. Только пляшущие огоньки свечей изредка отражаются и бликуют на пластиковых лицах и гладких черепах. Неровный свет выхватывает из темноты очертания зрителей на первых рядах и тут же погружает их во тьму. Как это подходит под происходящее на сцене! Гамлет доказал себе вину короля, и вот он произносит свое бессмертное «Быть или не быть»… Андрей Викторович поспешно переносит от одного столба к другому скелеты Розенкранца и Гильденстерна, внимательно слушающих своего друга. — Быть — или не быть? Вот вопрос! — с чувством восклицает Гамлет Викторович, а первый ряд в партере на секунду оказывается освещен и тут же прячется во мраке. Офелия погибла. Поединок Гамлета и Лаэрта свершился. Королева Гертруда умирает. Король убит. Лаэрт убит, а следом за ними спокойно отходит в иной мир и беспокойный датский принц. Зрители в восторге. Андрей Викторович счастливо кланяется безмолвному мраку. Никогда жители города, пусть и в виде скелетов, и пластиковые работяги бутиков и модных салонов — манекены, — не видали такого представления. Пусть актер местами забывал текст и путал "Гамлета" с другими пьесами — он все-таки уже немолодой, да и на его ошибки уже некому указать. Вечером в старом театре на улице Петра Великого будет спектакль. Как всегда. Иногда во время представлений Андрей Викторович вдруг словно просыпается. Он с ужасом осматривается и убегает за сцену, где в крохотной комнатке, в полной тьме, завернувшись в груды пыльных ветхих костюмов и обхватив руками голову, он лежит калачиком на полу, дрожит и жалобно плачет. Но вскоре он поднимается, удивленный своим поведением, и с еще мокрыми глазами возвращается на сцену, к своим холодным безмолвным зрителям. Ведь, как пел уже обреченный солист одной группы, которую так любил в молодости Андрей Викторович, show must go on.